24
Югославия, холоднючая для сербов зима с 93-го на 94-й год (по ночам
случаются заморозки), прифронтовая деревня Оролик. Мы, три ООНовца из
Русбата по какому-то поводу сидим в кафане. За соседним столиком
примостились четыре сербских ополченца, в форме, при оружии, тоже что-то отмечают, а может просто зашли согреться. По внешнему виду, по манере держаться, по неспешному разговору под рюмочку ракии видно, что пороху у них понюхано ого сколько и, видимо, с самого начала конфликта. В какой-то момент столики у нас сближаются, происходит сначала вежливый обмен тостами, потом напитками, потом пошло всеобщее братание и распевание "Катюши", "Подмосковных вечеров" и "Под звездами Балканскими". А потом я, как еще не нюхавший пороху спросил,"Что самое страшное на войне?". Воцарилась тишина, все взгляды устремились на старого, с седыми отвислыми усами серба. Тот обвел всех серьезным взглядом и под одобрительный гул всей кафаны изрек:
- Самое страшное на войне - это пьяный русский десантник!
случаются заморозки), прифронтовая деревня Оролик. Мы, три ООНовца из
Русбата по какому-то поводу сидим в кафане. За соседним столиком
примостились четыре сербских ополченца, в форме, при оружии, тоже что-то отмечают, а может просто зашли согреться. По внешнему виду, по манере держаться, по неспешному разговору под рюмочку ракии видно, что пороху у них понюхано ого сколько и, видимо, с самого начала конфликта. В какой-то момент столики у нас сближаются, происходит сначала вежливый обмен тостами, потом напитками, потом пошло всеобщее братание и распевание "Катюши", "Подмосковных вечеров" и "Под звездами Балканскими". А потом я, как еще не нюхавший пороху спросил,"Что самое страшное на войне?". Воцарилась тишина, все взгляды устремились на старого, с седыми отвислыми усами серба. Тот обвел всех серьезным взглядом и под одобрительный гул всей кафаны изрек:
- Самое страшное на войне - это пьяный русский десантник!
Новости партнёров
реклама
